Какова концепция поэмы "Медный всадник"?

нешне вопрос сводился к отказу от брюсовской гуманистической концепции поэмы и к противопоставлению ей жестко и прямолинейно интерпретированной точки зрения Белинского. Его вывод из анализа искаженного текста поэмы - что в ней дана "апофеоза Петра", провозглашено "торжество общего над частным" - и служил идеологической защитой и фундаментом для развития "государственной" концепции, будто бы свойственной Пушкину.

В действительности в основании этой "государственной" концепции лежала грубо социологическая методология. Интересно проследить ее истоки. Чтобы не ходить далеко, сошлюсь на вступительную статью к собранию сочинений Пушкина, написанную А. В. Луначарским в 1930 году. Именно эта статья наглядно демонстрирует откровенно социологический подход к художественному творчеству. "Медный всадник" характеризуется как "гениальная поэма", исполненная глубоких противоречий, поскольку построена па "фальшивом" основании. Фальшивость пушкинской исторической точки зрения, по Луначарскому, в том, что поэт идеализирует самодержавие Петра и дискредитирует силы протеста. "При этом самодержавие в образе Петра, наиболее активного представителя тропа, рисуется как организующее начало, как начало, действующее на основе грандиозных планов, - с этой точки зрения начало глубоко общественное ..., Начало же оппозиционное, начало аитисамодержавиое Пушкин всемерно старается отождествить с обывательщиной"

Что методология вульгарного социологизма мешает понять истинную природу художественного произведения - это ясно. Важно в этом суждении Луначарского другое - он против идеализации Петра, он, как марксист, не может принять односторонней трактовки деятельности великого преобразователя, решительно возражает против антиисторического объявления "организующего начала" самодержавия началом "общественным". Парадоксом в развитии пушкиноведения и было усвоение этого социологического взгляда на образ Петра в поэме, но только трактованного с обратным знаком: то, за что Луначарский упрекал Пушкина, пушкинистами стало провозглашаться как достоинство великого поэта.

Отношение к Пушкину, как видим, изменилось, но методология осталась та же.

Одним из первых с решительной ревизией гуманистической концепции поэмы "Медный всадник" выступил Леонид Гроссман. В изданной в 1939 году массовым тиражом биографии Пушкина Л. Гроссман и обосновывает "государственную" концепцию поэмы, превознося Пушкина за создание "апофеозы" Петру. Написанию поэмы, заявляет исследователь, предшествовало изучение истории Петра, в ходе которого Пушкин действительно открыл для себя противоречивость деятельности императора, "контрасты реформаторских замыслов с личными чертами своевольства и варварства".

Но в "Медном всаднике" "Пушкин строит исторический образ не на раскрытии противоречий, а лишь на могучей творческой энергии петровского характера. В поэме о Петре "самовластный помещик" решительно преодолен носителем государственной мудрости, творящим для будущего".

Откровенная идеализация Петра нуждалась в поддержке авторитета, - так, закономерным оказалось привлечение Белинского, истолкованного в нужном духе. "Эту основную идею "Медного всадника", - писал Гроссман, - верно отметил его первый критик - Белинский: " ... Эта поэма - апофеоза Петра Великого, самая смелая, самая грандиозная, какая могла только прийти в голову поэту, вполне достойному быть певцом великого преобразователя"". Поэтому Петр в поэме Пушкина трактуется исследователем как "подлинный творец будущего", "это герой", выражающий "творящий дух истории", "Петр, поднявший Россию на дыбы, - спаситель России, хотя бы он и спас ее "уздой железной"

Безудержное возвеличивание и идеализация Петра сопровождались дискредитацией Евгения. Именно в книге Л. Гроссмана проявилась тенденция к нагромождению обвинений бедного чиновника в эгоизме, в ничтожности, в неумной дерзости ... Правда, следует признать, что эти грозные инвективы против "бедного" Евгения не были выдуманы ни Л. Гроссманом, ни другими пушкинистами они просто следовали традиции, установленной В. В. Сиповским.

В своей книге "Пушкин. Жизнь и творчество", изданной еще в 1907 году, В. В. Сиповский изложил идеологическое обоснование того суда над Евгением, который якобы творил Пушкин в своей поэме. "Мелкое, личное - ничто перед широким вечным, общечеловеческим и даже общегосударственным. С такой точки зрения смотрел Пушкин на несчастье Евгения и осудил в нем дерзость муравья, восставшего против великих исторических судеб во имя своего личного счастья".

Это обвинение и было подхвачено пушкинистами, и из года в год стал нарастать список "преступлений" Евгения, все более строгим и беспощадным становился суд над ним за его попытку отстоять свои