Какова роль второстепенных персонажей в романе "Обломов"?

II-VI главы романа можно озаглавить "Визиты петербургских приятелей".

Эти главы в некотором роде контрастно полемизируют с "лежанием " Обломова.

Все его приятели приходят к нему из внешнего мира, оттуда, где покой нарушен, где бесконечная беготня и суета.

Они рассказывают о своей жизни, о новостях, зовут Обломова на первомайские

гулянья в Екатерингоф. Тот отнекивается, ссылаясь то на дождь, то на ветер, то

на дела.

Так появляется проблема "Обломов и другой". Каждый из них - это "другой", не

такой, как Обломов, и каждый "другой" символизирует какую-либо форму

человеческой деятельности.

К Обломову автор относится совсем не так, как к другим героям романа - гостям обломовского поместья. Волков, Судьбинский, Алексеев, Пенкин, Тарантьев-все

эти дешевые господа-яркие представители местного светского общества, "с чинами

и званиями". Их традиционное посещение просто чуждо пониманию главного героя.

Волков-светский франт. Каждый его день состоит из несончаемых визитов и всевозможных развлечений. Такая жизнь кажется Обломову пустой и ничтожной. Обломов предпочитает оставаться дома, но не"раздроблять" и "не рассыпать"свою жизнь в светской суете.

Судьбинский-преуспевающий чиновник. Вот, что Оломов думает о нем:

"Увяз, любезный друг, по уши увяз ... И проживёт свой век, и не пошевелится в нём

многое-многое ... Несчастный". Бездуховная жизнь чиновника, по мнению Обломова,

также убивает человеческую душу, как и пустая светская жизнь.

Пенкин-модный литератор, представитель обличительной, но поверхностной

литературы.

Пришел Алексеев - человек, потерявший свое лицо в суетной жизни.

После трех лиц ("светского льва", чиновника, писателя), имевших хоть какую-

нибудь индивидуальную черту, Алексеев не имел своего лица.

Для окончательной характеристики Алексеева автор использует мнение с

луги Захара: "Он долго думал, долго ловил какую-нибудь угловатую черту,

за которую можно было бы зацепиться, в наружности, в манерах или в

характере этого лица, наконец, махнув рукой, выражался так:

"А у этого ни кожи, ни рожи, ни ведения! "

Появлением такого обезличенного типа автор подводит итог под наблюдением

за социальными типами. И прав Обломов, когда восклицает: "А где же здесь

человек? - Человека-то нет!"