К чему призывает песня "враги сожгли родную хату".

Поэт Михаил Исаковский написал эти свои пронзительные строки, что называется, по горячим следам - в 1945 году, когда война закончилась, и фронтовики начали возвращаться домой. А там их ждали не только ликование по поводу победы. А еще и слезы. У кого-то слезы радости от встречи с родными и близкими, дождавшимися своих отцов и сыновей. А у кого-то - слезы горя и потери тех, кому не суждено было выжить даже в глубоком тылу.

Враги сожгли родную хату,

Сгубили всю его семью.

Куда теперь идти солдату?

Кому нести печаль свою?

Очень многие считают эту песню народной. Действительно, своим глубоким чувством и безыскусностью слов она перекликается с народными сочинениями. Сюжет трагического возвращения на родину после ратной службы был весьма распространенным в солдатской песне. Приходит воин, отслуживший 25 лет, и находит на месте родной хаты лишь развалины: матушка умерла, молодая жена состарилась, поля без мужской руки заросли бурьяном.

И далее - классические образы из русского эпоса - перекрестье дорог, чисто поле ...

Пошел солдат в глубоком горе

На перекресток двух дорог,

Нашел солдат в далеком поле

Травой заросший бугорок.

Почему же так глубоко переворачивают душу такие простые слова? Потому что после страшной кровопролитной войны c германским фашизмом этот сюжет повторился миллионы раз с миллионами советских людей. И чувства, охватившие героя песни, пережиты едва ли не каждым жителем нашей огромной страны.

"Услышал я в Вашем исполнении песню, как возвратился солдат с фронта, а у него никаких близких не оказалось, - так было и у меня. Мне так же пришлось со слезами на глазах выпить чарку вина в яме разбитой землянки, где погибла в бомбежку моя мама", - так написал фронтовик самому известному исполнителю песни, замечательному певцу Марку Бернесу.

Стоит солдат - и словно комья

Застряли в горле у него.

Сказал солдат: "Встречай, Прасковья,

Героя - мужа своего.

Накрой для гостя угощенье,

Поставь в избе широкий стол.

Свой день, свой праздник возвращенья

К тебе я праздновать пришел ... "

Впервые стихотворение было опубликовано в 1946 году в журнале "Знамя". Автор и думать не мог, что его простые стихи могут стать песней, а песня так полюбится народу. Композитору Матвею Блантеру сочинение Исаковского показал знаменитый поэт Александр Твардовский со словами: "Замечательная песня может получиться!" Как в воду глядел: к проникновенным словам Блантер написал такую проникновенную музыку, что практически все редактора - и музыкальные, и литературные, слушавшие песню, сходились во мнении: произведение замечательное! Но в радиоэфир не пропускали.

"В общем-то неплохие люди, они, не сговариваясь, шарахнулись от песни. Был один даже, - вспоминал потом Михаил Исаковский, - прослушал, заплакал, вытер слезы и сказал: "Нет, мы не можем". Что же не можем? Не плакать? Оказывается, пропустить песню на радио "не можем". Оказывается, уж очень сильным диcсонансом была песня с господствующим в то время настроением в обществе: бравурным, победным! И очень не хотелось лишний раз бередить незаживающие раны - тогда многие "были почему-то убеждены, что Победа исключает трагические песни, будто война не принесла народу ужасного горя. Это был какой-то психоз, наваждение", - поясняет Исаковский. Стихи раскритиковали за "распространение пессимистических настроений".

Никто солдату не ответил,

Никто его не повстречал,

И только тихий летний ветер

Траву могильную качал.

Своим вторым рождением песня обязана была замечательному Марку Бернесу. В 1960-м году он решил исполнить ее на большом концерте во Дворце спорта в Лужниках. Это был настоящий риск: спеть запрещенную песню, да еще на развлекательном бравурном мероприятии. Но случилось чудо - после первых строчек, произнесенных речитативом глуховатым "непевческим "голосом артиста, 14-тысячный зал встал, наступила мертвая тишина. Это молчание продолжалось еще несколько мгновений, когда отзвучали последние аккорды песни. А потом зал взорвался овацией. И это была овация со слезами на глазах ...

А после того, как по личной просьбе героя войны маршала Василия Чуйкова песня прозвучала в телевизионном "Огоньке", она стала поистине народной.

Исполнение Марком Бернесом считается эталонным. Именно в его интерпретации песня звучит до сих пор. Но лично меня потрясло другое исполнение - Михаилом Пуговкиным. Если Марк Бернес выступает в песне как рассказчик, как свидетель человеческого горя, то Михаил Пуговкин ведет свое повествование от первого лица, от лица того самого солдата, что пил "из горькой кружки вино с печалью пополам".

Мы, зрители, привыкли видеть этого замечательного артиста в комических ролях, и мало кто знает, что печаль его - настоящая, выстраданная. Уже через два дня после начала Великой Отечественной войны начинающий тогда артист Михаил Пуговкин добровольцем ушел на фронт. Служил в 1147-м стрелковом полку, разведчиком! Осенью 1942 года был тяжело ранен в ногу. Под Ворошиловградом (ныне это Луганск - удивительны повороты истории!). Из-за начавшейся гангрены едва не остался без ноги. Награжден орденом Отечественной войны II степени.