Сочинение сильные мира сего в романе достоевского преступление и наказание

Роман Достоевского "Преступление и наказание" был написан в шестидесятые годы XIX века. Это было смутное для России время. В России углубились социальные противоречия. Достоевский выступает против общества, которое толкает человека на преступление. Писатель говорит, что человек должен иметь право на нормальную жизнь. В то время в России личность часто теряла свою самостоятельность и попадала в зависимость от "новейших" идей. Именно такая идея и захватила Раскольникова. Человек стал рабом своей теории.

Главный герой романа - бывший студент Петербургского университета Родион Раскольников. Уже с первых страниц романа он погружен в болезненное состояние, порабощен философской идеей, допускающей "кровь по совести".

Раскольников наблюдал за жизнью, размышлял над событиями истории и решил, что развитие истории происходит за счет чьих-то страданий, жертв. Есть люди, безропотно всему подчинявшиеся, - "твари дрожащие". А есть люди, устанавливающие свои правила, играющие судьбами "обыкновенных", нарушающие моральные устои общества, - "сильные мира сего".

"Сильные мира сего" разрешают себе пролитие крови и жертвенность со стороны масс, прикрывают свои преступные действия идеями, якобы направленными на прогресс общества. Но это далеко не так.

Идея Раскольникова совсем не наивна. Это крайнее выражение идеологией, рожденный капиталистическим обществом. Беспощадность по отношению к массам, карьеризм, попрание законов - все это составные части его теории.

Поделив людей на две категории, Раскольников сталкивае5 тся с вопросом, к какой же категории принадлежит он сам: " ... Вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли я переступить или не смогу? Осмелюсь ли нагнуться и взять или нет? Тварь ли я дрожащая или право имею? ... ". Убийство старухи-процентщицы - это самопроверка героя: выдержит ли он эту проверку? Является ли он избранным, исключительным человеком, Наполеоном?

Вынашивая свою идею, Раскольников мечтает о роли властелина и спасителя человечества одновременно. Но главным и решающим в его жизни являлась самопроверка. Он признается Соне Мармеладовой: "Не для того, чтобы матери помочь, я убил - вздор! Не для того и убил, чтобы, получив средства и власть, сделаться благодетелем человечества. Вздор! Я просто убил; для себя убил, для себя одного ..."

Однако нравственность и логика героя постоянно переплетаются с его душой, заставляющей совершать "нелепые" поступки: сострадать несчастью Мармеладовых, жалеть опозоренную девочку на бульваре, ненавидеть свидригайловых и лужиных.

"На такой дело хочу покуситься и в то же время каких пустяков боюсь!" - думает Раскольников, пораженный страхом встречи с квартирной хозяйкой. Герой считает унижением свою причастность к "обыкновенным" людям. Черты обыкновенности он в себе презирает. Так возникает конфликт между сознанием Раскольникова и его поведением. В нем живут и действуют два человека одновременно: одно "я" контролируется сознанием героя, а другое совершает безотчетные душевные движения и поступки. Нужно заметить, что Раскольников идет на преступление, потеряв всякий контроль над собой, движения его механические, речь обрывиста, бессвязна, руки дрожат, все как в бреду: "Он чувствовал, что теряется, что ему почти страшно, до того страшно что кажется ... он бы убежал от нее ...".

Оказавшись во власти идеи, одержимый ею, Раскольников потерял в ходе преступления всякую ориентировку в хаосе "мелочей". Под проверку его теории попала Лизавета, то беззащитное существо, ради счастья которого Раскольников допускал "кровь по совести" и убийство которого не входило в его планы. Моя точка зрения заключается в том, что из-за убийства Лизаветы Раскольникова и начала мучить, глотать и "сжирать" совесть. Лизавета оказалась исключением из теории Раскольникова.

Достоевский описывает необходимость ответственного и осторожного обращения человека с общественными теориями, которые способны воспламеняться в мыслях людей, порабощая их сознание и волю, превращая их в бездумный исполнителей.

Я считаю, что трагедия Раскольникова - это трагедия одной души. Но что произойдет, если переход идей совершится не в пределах одного самосознания, а в процесс будут вовлечены двое, трое, сто тысяч? Я думаю, что никакая идея не стоит того, чтобы за нее убивать, пусть даже и очень важная. Хотелось бы найти компромисс и решить проблемы, идеи, вопросы без жертв.