Придумать рассказ позврослевший чинк

Чинк был уже таким большим щенком, что воображал себя взрослой

собакой, но на взрослую собаку он еще не был похож. Он не был ни свиреп,

ни даже внушителен с виду, не отличался ни силой, ни быстротой, а был

просто одним из самых шумливых, добродушных и глупых щенков, какие

когда-либо грызли сапоги своего хозяина. Его хозяином был Билл Обри,

старый горец, живший в то время под горой Гарнет, в Йеллоустонском

парке. Это очень тихий уголок, далеко в стороне от дорог, излюбленных

путешественниками. И то место, где Билл разбил свою палатку, можно было

бы признать одним из самых уединенных человеческих обиталищ, если бы не

этот мохнатый, вечно неугомонный щенок Чинк.

Чинк никогда не оставался спокойным хотя бы в течение пяти минут. Он

охотно исполнял все, что ему велели. Он постоянно пытался проделывать

самые нелепые и невозможные штуки, а когда ему приказывали сделать

что-нибудь обыкновенное и легкое, неизменно портил все дело какой-нибудь

выходкой. Однажды, например, он провел целое утро в напрасных попытках

вскочить на высокую прямую сосну, в ветвях которой он увидел белку.

В течение нескольких недель самой заветной мечтой Чинка было поймать сумчатую крысу.

Сумчатые крысы во множестве жили вокруг палатки Билла. Эти маленькие

животные имеют обыкновение усаживаться на задние лапы, выпрямившись и

плотно сложив передние лапы на груди, благодаря чему издали их можно

принять за торчащие из земли столбики. В ночное время путешественники,

которым нужно привязать лошадей, нередко принимают крысу за столбик.

Ошибка выясняется, когда крыса исчезает в земле с задорным писком.

Чинк в первый же день своего прибытия в долину решил непременно

поймать такую крысу. Как водится, он натворил сразу же много разных

глупостей. Еще за четверть мили до крысы он сделал великолепную стойку и

затем прополз на брюхе по кочкам расстояние не меньше ста шагов. Но

скоро его возбуждение достигло такой степени, что он не стерпел и,

вскочив на ноги, пошел напрямик к крысе, которая в это время сидела над

норой в своей обычной позе. Через минуту Чинк побежал; наконец, проделав

еще одну из своих бесподобных стоек, он забыл всякую осторожность и

бросился с лаем и прыжками на врага. Крыса сидела неподвижно до самого

последнего момента, затем внезапно пискнула и нырнула в нору, бросив

задними лапками целую горсть песку прямо в открытую пасть Чинка.

День за днем проходил в таких же бесплодных попытках. Однако Чинк не

унывал, уверенный в том, что настойчивостью он своего добьется.

В один прекрасный день, после необычайно искусной стойки перед одной

совсем особенной крысой, проделав затем все свои нелепые штуки и

закончив их яростной атакой, Чинк действительно овладел своей жертвой.

Но на этот раз случилось так, что в зубах его оказался простой

деревянный колышек.

Собака отлично понимает, что значит очутиться в дураках. Всякому, кто

в этом сомневается, следовало бы посмотреть на Чинка, когда он в тот

день робко, как овечка, прятался позади палатки, подальше от глаз

хозяина.

Но эта неудача ненадолго охладила Чинка, который был от природы

наделен не только пылкостью, но и порядочным упрямством. Ничто не могло

лишить его бодрости. Он любил всегда двигаться, всегда что-нибудь

делать. Каждый проезжающий фургон, каждый всадник, каждая пасущаяся

корова подвергались его преследованию, а если кошка из ближайшей

сторожки попадалась ему на глаза, он считал своим священным долгом перед

ее хозяевами-сторожами гнать ее домой как можно скорее. Он готов был

двадцать раз в день бегать за старой шляпой, которую Билл обыкновенно

забрасывал в осиное гнездо, командуя ему: "Принеси!"

Понадобилось много времени, для того чтобы бесчисленные неприятности

научили его умерять свой пыл. Чинк не сразу усвоил себе, что наряду с

фургонами существуют на свете длинные бичи и большие злые собаки, что

лошади имеют что-то вроде зубов на ногах, что головы коров снабжены

крепкими дубинками, что кошка не так безобидна, как кажется, и что,

наконец, осы и бабочки далеко не одно и то же. Да, на это понадобилось

время, но в конце концов он усвоил все, что следует знать каждой собаке.

И постепенно в нем стало развиваться зерно - пока еще маленькое, но

живое зернышко,