В чем совпадает оценка "железного века" у Гесиода и Овидия?

Греческие и римские мифологические предания о "жизни при Кроносе" и о "Сатурновом царстве" оказали весьма заметное влияние на формирование европейской социальной утопии.

На примере сопоставительного текстологического анализа двух важнейших источников по теме гесиодовских "Трудов и дней" и "Метаморфоз" Овидия полезно выяснить насколько отчетливо они могли отражать те процессы в идеологии античного общества, которые имели место во времена жизни этих двух поэтов.

Следует отметить, что термин "золотой век" в данном случае можно употреблять лишь весьма условно: у Гесиода в оригинале фигурирует "золотой род", у Овидия - "золотое поколение", и эта разница имеет под собой очень важные различия в понимании мифа. Дело в том, что само понятие "золотой век" впервые в античной литературе фиксируется только во второй половине I в. до н. э., в "Энеиде" Вергилия.

Анализ "золотого звена", призванного у обоих авторов олицетворять собою идеал первоначальной счастливой жизни человечества при Кроносе или Сатурне:

Именно здесь содержится наибольшее количество утопических мотивов, оказавших важнейшее влияние на позднейшие социальные утопии "золотого века". Прямые совпадения между двумя описаниями оказываются скорее исключениями, чем правилом: к ним можно отнести лишь указания на то, что земля самопроизвольно, без обработки приносила свои плоды, а люди жили тогда в счастливом покое. Остальные мотивы уже не имеют прямых аналогов, отражая своеобразие взглядов авторов на идеальное первоначальное состояние человечества.

У Гесиода отмечаются в основном "самоценные" позитивные качества "жизни при Кроносе" : люди были всегда здоровы и даже смерть их была легка, трудились они ровно столько, сколько им хотелось, обладали многими стадами и обильными урожаями, "автоматически" производимыми самой землей. Эти люди не знали ни бед, ни тяжелых трудов, ни нужды, ни старости.

Овидий, в отличие от Гесиода, делает акцент не на "позитивных", а на "негативных" мотивах, отмечая пороки современности, которых не было при Сатурне. В результате складывается картина того, чего не хотел бы видеть поэт в идеализируемой эпохе. Это законы, суды и наказания, это мореплавание, чужеземные странствования и вспашка земли, строительство крепостей, изготовление оружия, войны. Так, указание на медные доски, на которых римляне публиковали законы, явно отражает реалии именно римской жизни. Заслуживает комментария и указание на отсутствие мореплавания: у "сухопутных" римлян было особенно обостренным чувство недоверия, неприязни к морским плаваниям, не только таящим в себе смертные опасности, но и приносящим роскошь, развращение нравов, ослабление сплоченности гражданской общины. Что же касается войн, то в отношении к ним также, видимо, отразились не только усилившиеся в римском обществе конца I в. до н. э. пацифистские настроения, но и личная неприязнь Овидия к военной службе.

Основная "негативная" часть описания дополняется некоторыми "позитивными" мотивами, которые также не имеют аналогов у Гесиода. "Золотое поколение" почитало верность, добросовестность и правильность, справедливость) добровольно. Питанием ему служили плоды, в изобилии производимые столь же добровольно землей. На земле была вечная весна, когда текли молочные реки и реки нектара, а из цветущего дуба сочились золотистые капли меда. Главный вывод может быть таким: в описании жизни при Сатурне Овидий выражает утопическую идеализацию не только сказочной "страны изобилия", но и общества, лишенного многих нравственных пороков и развращающих "достижений" цивилизации. Именно это противопоставление "золотого поколения" современному римскому обществу, несомненно, является наиболее важным смысловым компонентом всей мифологической композиции у Овидия.