какие ассоциации вызывает у вас словесный образ больной день и какими художественными средствами Гоголь изображает его

В экспозиции упоминается любовь Ивана Никифоровича к "богопротивным словам", впоследствии реализующимся в богопротивных действиях. Собственно завязкой становится любопытный монолог Ивана Ивановича, демонстрирующий момент перехода вопроса риторического в вопрос, требующий ответа: "Господи боже мой, какой я хозяин! Чего у меня нет? Птицы, строение, амбары, всякая прихоть, Чего же еще нет у меня? ... Хотел бы я знать, чего нет у меня?" (186) Ответом на вопрос стало ружье, вынесенное "глупой бабой" на двор. "Явление" ружья активизирует дьявольскую лексику: "Чтоб ... черт взял" (189) жару; свинья нужна Ивану Никифоровичу "разве черту поминки делать" (191) ; "поцелуйтесь с своею свиньею, а коли не хотите, так с чертом" (192) ; Иван Никифорович говорит о бывшем друге, что "он сам сатана!" (206) ; секретарь " ... показал на лице своем ту равнодушную и дьявольски двусмысленную мину, которую принимает один только сатана ... " (215) ; "Если бы показался сам сатана или мертвец, то они бы не произвели такого изумления на всеобщество, в какое повергнул его неожиданный приход Ивана Никифоровича" (221). Менее частотной, но не менее значимой становится "божественная" лексема, с контекстуальной профанацией религиозных воззрений. Так, Иван Иванович "необыкновенно живописно говорил. Боже, как он говорил!" (190) ; "Боже праведный!" (220) - восклицание повествователя; Иван Иванович: "Клянусь я пред богом и пред вами, почтенное дворянство, я ничего не сделал моему врагу" (224) ; "Боже мой, как он умел обворожить всех своим обращением!" (201) ; судья - Ивану Ивановичу: "Бога бойтесь! Бросьте просьбе, пусть она пропадет! (Сатана приснись ей!" (205) и т. д. В результате история ссоры двух ничтожных людей, в прошлом добрых соседей представляется как самая разрушительная война, разорившая дома обеих воюющих сторон и опустошившая их самих. Ничтожность и абсурдность происходящего не соответствует описывающему его языку, и этот метаконфликт завершается весьма знаменательно: "Всепошло к черту!" (224) - таков финал истории о гусаке и двух приятелях. Последняя фраза повести - "Скучно на этом свете, господа!" - содержит внутреннюю мотивацию такого неожиданного финала: скука приходит потому, что и героическое прошлое, и даже вера ушли из жизни, оставив после себя знаки прошлых деяний и слова, лишенные своего сакрального значения. Разрушение дружеских связей в последней повести цикла происходит не из-за страсти, пусть даже ложной, а из-за скуки. Так последовательно завершается распад - патриархального мира "Старосветские помещики"), героического мира ("Тарас Бульба"), христианского мира ("Вий"), привычного мира ("Повесть ... "). Последнее отмечено внутренним, скрытым трагизмом: ушли сильные страсти, остались маленькие привязанности, но и они разрушаются - логика повести приводит к абсурдной мысли, что причина война местного значения возникает из-за того, что "голова у Ивана Ивановича похожа на редьку хвостом вниз; голова Ивана Никифоровича на редьку хвостом вверх" (184). Финал "Повести ... " завершается образом, предваряющим петербургский цикл: возвращение повествователя происходит в "больной день" (226?), когда небо было "слезливо". И это - дань некогда царившему в гоголевских повестях мифологическому мировосприятию. Погода отражала внутреннее состояние героев: бывшие друзья подчинили жизнь одной идее, болезненной, как "день", небо "оплакало" неразумных.