Образ Копейкина в произведени " Мертвые души"

Капитан Копейкин - герой вставной новеллы об офицере, герое Отечественной войны 1812 г., потерявшем на ней ногу и руку и подавшемся от безденежья в разбойники. В вариантах "Повести" предполагалось бегство К. К. в Америку, откуда он ч направлял Александру I письмо о судьбе раненых и получал милостивый рескрипт государя. Новеллу (в своем "сказовом", ко-I мически многословном стиле) рассказывает в 10-й главе поэмы почтмейстер Иван Андреич.

Повод для рассказа прост. Чиновники города, озадаченные слухами о Чичикове - покупателе мертвых душ, обсуждают, кем же он может быть. Внезапно, после всеобщих долгих препирательств, Почтмейстер вдохновенно восклицает: "Это, господа, судырь ты мой, не кто иной, как капитан Копейкин!" - и предлагает выслушать историю о нем, которая, "в некотором роде, целая поэма". Поэмой назван и гоголевский роман; так что Почтмейстер невольно пародирует самого автора "Мертвых душ", а его "Повесть о капитане Копейкине" - роман в целом. Но это особая пародия, смешная и серьезная одновременно; она связывает в единый литературный узел все обсуждавшиеся чиновниками темы - об убийстве, о' фальшивомонетчике, о беглом разбойнике - и во многом служит ключом ко всему тексту "Мертвых душ".

Оказывается, что К. К. был ранен под Красным или под Лейпцигом (т. е. в одном из ключевых сражений великой войны) и стал инвалидом до послевоенных распоряжений Александра I о судьбе раненых. Отец не может кормить К. К.; тот отправляется искать царской милости в Петербурге, который, в описании Почтмейстера, приобретает полусказочные черты - "сказочная Шахерезада", "Семирамида". В описании царственной роскоши Петербурга, показанной глазами впервые увидевшего ее героя ("проносится заметная суета, как эфир какой-нибудь тонкий"), и особенно в описании правительственного здания на Дворцовой набережной пародийно повторен образ Петербурга и Дворца, какими их видит Вакула-кузнец в повести "Ночь перед Рождеством". Но если там герою сопутствовала поистине сказочная удача, то здесь визит к "министру или вельможе", в котором легко угадываются черты графа Аракчеева, дает К. К. лишь ложную надежду.

На радостях отобедав в трактире, как "в Лондоне" (водка, котлеты с каперсами, пулярка) и потратив почти все деньги, К. К. вновь является во Дворец за обещанной помощью - чтобы услышать то, что отныне он будет слышать каждодневно: ждите. С одной "синюхой" в кармане, отчаявшийся, униженный, как может быть унижен только нищий посреди всеобщей роскоши, К. К. "неотвязным чертом" прорывается к Вельможе-Министру и дерзко требует оказать-таки помощь. В ответ на это "его, раба Божия, схватили, судырь ты мой, да в тележку" - и с фельдъегерем отправили вон из столицы. Доставленный в свою далекую губернию, К. К., по словам Почтмейстера, воскликнул: "Я найду средства!" - и канул в "эдакую Лету". А через два месяца в рязанских лесах объявилась шайка разбойников, атаманом которых был не кто иной ... - и тут рассказчику напоминают, что у Чичикова и руки и ноги на месте. Почтмейстер хлопает рукой по лбу, обзывает себя телятиной, безуспешно пытается вывернуться (в Англии столь совершенная механика, что могут сделать деревянные ноги) - все напрасно. История о К. К. как бы уходит в песок, ничего не проясняя в вопросе о том, кто же такой Чичиков.

Но образ К. К. лишь кажется случайным, "беззаконным", вставным, а легенда о нем - никак сюжетно не мотивированной.

Тема нищего дворянина, безденежного капитана, "черт знает откуда" взявшегося, возникает уже в 6-й главе, где жадный Плюшкин жалуется Чичикову на соседа-капитана, который любит наезжать в гости. "Говорит, родственник: "У себя дома есть, верно, нечего, так вот он и шатается". Но еще раньше сам Чичиков, уезжая от Ноздрева, мысленно "отделывает" его, как плут-ямщик бывает отделан "каким-нибудь езжалым, опытным капитаном". Позже, в главе 10-й, во время болезни, Чичиков обрастет бородой, подобно К. К., в главе 11 имя К. К. словно нечаянно "аукнется" в жизненном наказе чичиковского отца: "копи Копейку". Что же до образа "разбойника", то еще в 9-й главе "просто приятная дама" и "дама, приятная во всех отношениях" предполагают в Чичикове кого-то "вроде Ринальда Ри-нальдина", знаменитого героя романа X. Вульпиуса о разбойнике.