Сравнение чехова и современного ребёнка сравнение музыки

Как прижизненная критика, так и современное чеховедение уделяли недостаточно внимания природе метафоры в творчестве Чехова. Эта тема обычно возникала только в контексте широких и расплывчатых рассуждений о "поэтичности", "лиричности", "музыкальности" чеховской прозы. Исключение составляют работы А. П. Чудакова, в которых содержится целый ряд глубоких (однако не систематизированных) наблюдений над механизмами порождения чеховской метафоры[1]. В данной статье мы рассмотрим механизмы порождения и функционирования чеховской метафоры на примере рассказа "Скрипка Ротшильда". При описании порождения и семантического ореола метафор мы будем опираться на достижения когнитивной теории метафоры, широко применяемой в современной лингвистике, однако остающейся до сих пор невостребованной в литературоведении (работы Дж. Лакоффа, М. Джонсона, Н. Д. Арутюновой и др.) [2]. Сравнивая узуальные метафоры, которыми занимались когнитивисты, с "авторскими" метафорами А. П. Чехова, мы убеждаемся в том, что в основе чеховской метафоры всегда лежит общеязыковая, однако Чехов трансформирует и преобразует языковую данность таким образом, что метафорика начинает работать на основные темы его сочинений (в частности, на тему некоммуникабельности). В результате как отдельные метафоры и сравнения, так и более масштабные единицы чеховского текста, которые можно посчитать случайными (по А. П. Чудакову), получают единое непротиворечивое объяснение. Чеховские тексты развертываются как поэтические, являют собой сеть тонких взаимосвязей, неявных для поверхностного читателя и представляющих собой реализацию конечного числа порождающих метафорических комплексов. Рассмотрим механизмы порождения чеховской метафоры в рассказе "Скрипка Ротшильда" на примере метафорических репрезентаций эмоционального состояния "тоска". Под метафорическими репрезентациями мы подразумеваем как эксплицитно, так и имплицитно явленные в чеховском тексте окказиональные метафоры и сравнения, единичные и развернутые, которые имеют в качестве исходной точки общеязыковые метафоры и в процессе авторской трансформации вместе с ближайшим лексическим, предметным и ситуативным контекстом создают особое связное семантическое поле. Рассказ "Скрипка Ротшильда" (1894) называют "одним из самых "чеховских" рассказов" писателя, в котором "есть все, что, так или иначе, отмечается исследователями как элемент чеховского идеостиля"[3], в частности, эмоциональная неудовлетворенность героев и связанные с ней приступы отчаяния - очевидная черта поздней прозы и драматургии писателя. Тоска[4], наряду с такими понятиями, как скука, одиночество, сумерки являет собой один из ключевых чеховских концептов[5]